Битва при Заме (202 г. до н.э.)

Отрывок из поэмы "Ганнибал"

 

Наутро я и Публий Сципион

Отправились на встречу с Ганнибалом.

Карфагенская армия стояла

Чуть севернее Замы. С трех сторон

Вокруг тянулась плоская равнина,

А сзади поднималась цепь холмов,

Там находился лагерь. От него

Я расстоянье оценил примерно

До римской ставки в восемь-девять миль.

Практически на равном расстоянье

Меж римским и пунийским лагерями,

Тек мутный высыхающий ручей.

 

Туда противники в условленное время,

Оставив лошадей и свой эскорт

На некотором разумном удаленье,

Направились (я шел в сопровожденье),

Чтоб встретиться и застарелый спор

Меж римской и карфагенской державой

Теперь, быть может, миром разрешить.

И это бы обоих их покрыть

Могло бы несравненно большей славой,

Чем в случае победы одного,

Пусть даже и блистательной победы.

Такую мысль я римскому стратегу,

В той степени, насколько это мог,

Внушал, пока мы ехали сюда.

 

И вот стратеги встретились. Вначале

Минуты две противники молчали,

И каждый с изумлением взирал

На своего соперника. В смущенье

Я отступил на пять шагов назад.

Мне показалось, что обоих взгляд

Был полон непритворным восхищеньем

Пред гением и славою другого.

Вот так впервые встретились они,

Два величайших воина, вожди

Двух издавна враждующих народов.

 

Ни тот и ни другой как полководцы

Не знали поражений до сих пор.

Но если не решить теперь их спор,

То завтра одному из них придется

Впервые уступить и перестать

В глазах всех прочих быть непобедимым.

Я чувствовал, что мне невыносимо

За их немой беседой наблюдать,

Казалось, это будет длиться вечно.

Молчание нарушил Ганнибал.

“Что ж, римлянин, я не предполагал,

Что нам судьба подарит эту встречу.”

 

“Да, – отвечал на это Сципион, –

Под Римом ты рассчитывал едва ли,

Что десять лет спустя уже Карфаген

Войсками Рима будет осажден.”

 

“Да, это так, шестнадцать лет назад

Я перешел с войсками Пиренеи,

И вторгся через Альпы в ваши земли...

Мне было почти столько же тогда,

Сколько тебе сегодня, Сципион.

Тебе же было только восемнадцать,

И ты обычным воином сражался,

Когда впервые я с твоим отцом,

Едва спустившись с Альп, вступил в сраженье.

При Требии, затем при Тразимене

Несли вы с каждым разом от меня

Все более тяжелые потери.

И, потерпев три крупных пораженья,

Вы выбрали диктатора, вождя,

Имевшего в теченье полугода

Почти неограниченную власть.

И что же, он позволил разорять

Мне ваши земли, а военным долгом

Считал бездействие. Против меня бороться

Он почитал безумием в бою,

И, сохранив так армию свою,

Был признан величайшим полководцем.

Затем всю молодежь и ветеранов

Решил собрать в едином войске Рим,

Два консула командовали им,

Когда я разгромил его при Каннах.

Тогда мне было только тридцать лет,

Я представлял, что вскоре завоюю

Весь круг земной. Передо мной Капуя

Ворота распахнула и Тарент.

 

Еще недавно, стоя у Аньена,

Я мог оттуда ясно различить

Защитников мелькающие шлемы

И ряд зубцов на внешних римских стенах

И разве только не взошел на них.

 

И вот теперь я здесь, перед тобою,

Просить явился мира у тебя,

Когда уже пунийская земля

Охвачена жестокою войною.

 

Подумай, Сципион, моя судьба

Тебе послужит пусть предупрежденьем,

Ведь от вершины славы до паденья

Длина пути не более шага.

Ты повторяешь пройденный мной путь,

Ну так остановись, ты у вершины!

Ты смог уже добыть победу Риму,

Так мир ему с Карфагеном добудь!

 

Не искушай ответом непреклонным,

Прошу тебя, терпения богов,

Пока еще к тебе столь благосклонных.

Ты, кажется, уже достиг всего,

По крайней мере, мир в твоих руках.

Исход же новой битвы ненадежен.

Даруй же мир, пока еще возможно,

И ты стяжаешь славу на века!”

 

Проконсул призадумался. “Ну что же,

Мы все уже устали воевать,

Но интересно было бы узнать,

Какие же условия предложит

Нам сторона, начавшая войну,

И терпящая ныне пораженье?”

 

“На мой взгляд, Сципион, исход сраженья

Не может быть известен никому, –

Ответил Ганнибал, – и побежденным

Кого-либо считать уже сейчас

Немного преждевременно. Не раз

Случалось так, что счастье благосклонно

Оказывалось к тем в последний миг,

Кому уже, как большинству казалось,

Надежды никакой не оставалось.

И не известно, кто из нас двоих

Свой удачей может быть покинут,

Когда мы завтра встретимся в бою.

Не лучше ли, умерив спесь свою,

Довольствоваться лишь необходимым,

Чем беспрестанно воевать за то,

Что все равно в итоге не удержишь?

Когда б еще наши отцы и деды

Все это в свое время взяли в толк,

То мы бы избежали многих бед,

Что принесли нам пагубные войны.

Все то, за что боролись мы, не стоит

Цены всех наших пирровых побед.

 

Не спорю, да, я развязал войну,

Своей вины я здесь не отрицаю,

Но все, что захватили мы вначале,

Я в полной мере вам уже вернул.

Я вывел из Италии войска,

Сардиния, Сицилия – все ваше,

В Испании, от нас в войне отпавшей

Сегодня Рима властвует рука.

 

Да будет так, пусть римские владенья

Раздвинутся к Мелькартовым столбам,

Пусть боги устоять помогут вам,

Взвалившим на себя такое бремя.

Владейте же, коль можете владеть,

Но знайте же в своих желаньях меру.

Ведь боги очертили нам пределы,

Водою разделив земную твердь.

 

Карфаген, безусловно, возместит

Ущерб, что нанесен был вам войною,

Но Ливия пусть нам принадлежит,

И пусть нас разделяет только море.”

 

“Вот, значит, как, – ответил Сципион, –

И это ты считаешь справедливым?

Иначе говоря, во имя мира

Ты предлагаешь нам убраться вон

С вашей земли, давая нам взамен

То, чем уже мы завладели сами,

Уже после того, как я заставил,

Встав лагерем у карфагенских стен,

Тебя вернуться в Африку. О, боги!

Когда б ты покидал мою страну

Не принужденный силою к тому,

А отбыл бы обратно добровольно,

После чего мне предложил бы мир,

Пусть даже без значительных уступок,

То я бы, не колеблясь ни минуты,

Его бы с легким сердцем заключил.

 

Но ты ведь предлагаешь мне признать

Твое передо мною превосходство,

Советуя мне прекратить бороться

И более судьбу не искушать.

А как, скажи, смогу я объяснить,

Что вам позволил отобрать без боя,

На самых для вас выгодных условьях,

То, что мы здесь успели захватить?

 

Да, понимаю, ты б хотел вернуть,

Тот договор, что вами был нарушен

Этой весною. Из великодушья

Я был готов оставить вам страну,

Которая была в моих руках,

В обмен на то, чтоб ты покинул нашу,

Где с войском озлобленным и уставшим

Ты пребывать уже не мог и так.

 

Однако, возвращение твое

Карфагенян толкнуло к вероломству.

Похоже мысль о мировом господстве

Из их голов не выпала еще.

 

Так что же вы готовы предложить,

В обмен на африканские владенья?

Чем сможете вы клятвопреступленье

Перед народом римским искупить?”

 

“Ты же прекрасно знаешь, Сципион, –

Сказал стратег с заметным раздраженьем, –

Что мы согласны уплатить вам деньги

И возместить ущерб, что причинен

Был вашим разоренным городам,

Кои, по правде говоря, едва ли

Не в большей степени от вас же пострадали,

Чем собственно от войск карфагенян.

 

Но более уж нет там наших войск,

Я вывел их, пусть и не добровольно.

Откуда мне их вывести сегодня,

Чтоб заключить здесь договор с тобой?

Скажи мне сам условия свои!”

 

“Я требую немногого: во-первых,

Вернуть всех перебежчиков и пленных

И выдать боевые корабли.

 

Затем, за оскорбление послов,

С учетом также нынешних условий,

Карфаген возмещение двойное

Для наших разоренных городов

Нам должен будет выплатить в теченье,

Ну, скажем так, пятидесяти лет.

В конце концов, карфагенский Совет

Ответить должен за свои решенья.”

 

“И наконец...” – при этом Сципион

Прищурился, о чем-то размышляя.

Я затаил дыханье, ожидая,

Какое же решенье примет он.

От этого, без преувеличенья

Зависело, закончится ль война

Уже сейчас, иль будет продлена

Еще одним кровавым столкновеньем.

 

“Теперь насчет земли, – он продолжал, –

Которую своею мнит Карфаген.

На Ливию Рим не претендовал,

И никогда претендовать не станет.

Мы удовлетворимся той границей,

Что разделяет два материка,

И выведем из Ливии войска.

Однако, наш союзник Масинисса,

Своей отвагою добившийся по праву

Верховной власти в собственной стране,

Уже не будет как его отец

Карфагена зависимым вассалом.

 

Нумидия и прочие народы,

Что жили под пятой карфагенян

Не будут больше подчиняться вам

И обретают полную свободу.

К ним отойдут все земли по границам,

Что здесь существовали испокон,

И нумидийцы, мавры и ливийцы...”

 

“Остановись, опомнись, Сципион! –

Воскликнул Ганнибал, – Ты предлагаешь

Воинственным кочевникам вернуть

Обширную цветущую страну,

Что создавалась нашими руками!

Под видом возвращения свободы

Ты хочешь окружить со всех сторон

Нас царствами из варварских племен

И их руками погубить наш город!

 

Ты позабыл, как в прошлую войну

Ваш полководец Марк Аттилий Регул

Здесь как и ты одерживал победы,

Но было недостаточно ему

Того, что, признавая пораженье,

Все то, из-за чего велась война,

Карфаген уступить готов был вам.

Он возжелал поставить на колени

Наш древний город, чтобы до конца

Его унизить, а затем разрушить.

Карфаген снова взялся за оружье,

И боги покарали гордеца.

 

Иль не было других тому примеров?

Ужели ты настолько убежден,

В том, что твоя удача, Сципион,

Останется с тобою неизменно?

Судьбе своей не стоит доверять,

Особенно ей доверять не стоит,

Когда нам боги слишком благоволят.”

 

Проконсул встал. “Не стоит повторять

В который раз свои нравоученья,

Все это ты уже мне говорил.

Что ж, коли так, готовьтесь же к сраженью,

Раз вы не в силах вынести мой мир!”